Caron Farnesiana

Про духи...
Весь день с удовольствием лювлю на себе шлейф, потягиваю носом... На руках - затесты с другими ароматами (Клима [в представлении не нуждается], Hermes Amazone Eau de Fraicheur [малина с жасмином], Kenzo 10:10 AM In Sicilia [фрезия] и Ca sent beau [гремучий аккорд с туберозой]), но всё меркнет рядом с Фарнезианой. Мимоза, миндаль, ваниль... обожаю.
И ещё это запах из детства, у кого-то очень доброго и важного был такой. Ничего удивительного, 66 лет парфюму!

Farnesiana Caron. Аромат, который не могу просто технически описывать, о нем рождается вот что…. ... Она – одна дома. Кутаясь в ветхую шаль, ожидает Его и смотрит неотрывно на горящий огонь в печке, периодически потирая и дыша на озябшие тонкие пальцы. Воздух в остывшей за день комнате почти осязаем – в нем витают чувства и запахи прошлого, застывшие еще вчера, а будущие – под большим вопросом. Взмах изящной кисти – и тысячи пылинок поднимаются вихре-вальсом и затем плавно оседают серым пухом на пожившей мебели, тусклом венецианском зеркале, немолодых велюровых шторах, вытертом персидском ковре… На деревянном комоде в фарфоровой вазе с лета еще стоит букетик высохших полевых цветов – он, хоть и слабо, но все еще распространяя тончайший медовый запах, единственный является тонким проводником из позабытого вчера – в неизвестное, но манящее завтра, от холодной темноты – в теплое лето и к солнцу… Берет зачем-то шкатулку сандалового дерева, открывает. Внутри, на самом дне - остаток «былого величия» - замысловатая агатовая брошь. Завтра будет понесена на площадь и выменяна на то, что поможет прожить еще какое-то время. А дальше… Что же, поживем – увидим. Это – одно, что остается…. ….Неспокойные 20-ые двадцатого столетия. На улице - вьюга и ночь. Одинокий, чудом уцелевший фонарь освещает омертвевше-тихую улицу, рывками отвоевывая у мрака куски белого, – кажется, что там нет никаких признаков жизни…. Но это не так. Жизнь – она есть всегда, она только замерла в полосах света под высоким Фонарем, затаилась в ожидании чего-то неведомого. Будем надеяться - хорошего. По крайней мере, - лучшего, чем… Вот, не совсем знаю причину, но почему-то именно подобные образы витают в моей голове, когда слушаю некоторые/многие Кароновские ароматы... Чувства и чувственность другого порядка, из другого времени…. Почему же они так задумчиво-грустны для меня и часто мысленно откидывают в тревожное прошлое (не я первая об этом говорю, но у меня со знакомыми мне Каронами пока складывается именно так)? Из-за игры ли определенных компонентов или оттого, что были часто упоминаемы и воспеты в литературных памятках именно того прошлого? Сложно сказать….. Возвращаясь к «Фарнезиане»: мимоза (о которой пишут, как об основной составляющей) в ней – лишь намеком, тонким мазком, желто-золотой тенью на моей коже. И моя Фарнезиана, хоть и не винтаж, но для меня, как и некоторые другие «старые» Кароны, именно оттуда, из непростого «Было» и Женщин с грустными глазами и озябшими тонкими пальцами. Грусть с лучиком надежды в конце тоннеля.

Надо было с утра быть на морозе, поэтому, захотелось облиться чем-то согревающим и теплым. «Farnesiana» Caron - шесть мощных пшиков полностью справляются с таким заданием. Заметила, кстати, что Кароны вообще очень хороши в сильные холода, тогда они по-особенному выразительны и изящны. Сегодня моя Фарнезиана - просто какой-то цветочно-сандаловый мед! (хоть такого и не существует в природе), сладкий, густой и тягучий нектар из прогретых солнцем многолетних растений, жителей заливных лугов и пастбищ среднеевропейских широт. Красив-игруч и на улице, и в помещении. Везде.

Одно из величайших свойств парфюмерии – она способна дарить нам иллюзии. Сны наяву. Хотя чаще это просто ассоциации. Иногда это эффект машины времени, когда мы переносимся в то времяи место, где когда-то бывали, где остались наши ольфакторные якоря и ароматические воспоминания. Но порой эффект бывает намного мощнее: иллюзия перевоплощения.Хрупкая юная девушка. Лебединая шея, изящные руки, длинные тонкие пальцы. Пианистка? Танцовщица? Длинное светлое платье, развевающийся тонкий шарфик, цветы в пшеничных волосах. Легкой поступью балерины, по спящему ранним утром городу, к Оперному театру. Неизменный маршрут: переулок Чайковского, Пале-рояль, подмостки Одесского Оперного. Солнечные блики в локонах волос, которые перебирает легкий июньский ветерок.Миндально-ореховая хрупкость, винтажная фиалковая пудра, невесомая ваниль, солнечные зайчики в желтых шариках свежесорванной мимозы. Свежее дыхание раннего летнего утра.